Андрей Юров: В России общественное мнение не играет никакой роли, надо жаловаться в прокуратуру

Публикации

Крымская полевая миссия по правам человека начала свою работу в Крыму еще в начале марта. Тема наших разговоров с ее руководителем — членом Совета по правам человека при президенте РФ Андреем Юровым остается неизменной — наличие какого-либо правового поля в Крыму, и насколько агрессивна нынешняя крымская среда для гражданских прав и свобод. Ситуация в Крыму остается напряженной. Неизвестна судьба троих человек из крымской организации «Украинский дом» , пропавших еще в мае. До сих пор нет какой-либо информации о ходе расследования жестокого убийства Решата Аметова. Что, собственно, было сделано Крымской полевой миссией для того, чтобы представители гражданского общества чувствовали себя в безопасности, и что необходимо делать в дальнейшем — это главные вопросы, на которые мы продолжаем искать ответ.

— В последний раз мы беседовали с вами довольно давно, около месяца назад. Какие успехи у Крымской полевой миссии по правам человека?

15219

Успехов в работе самой Крымской полевой миссии немного. Понятно, что ситуация в Крыму, к счастью, не является ужасной, по сравнению, например, с тем что сейчас происходит на востоке Украины – понятно, что здесь просто рай, но тем не менее, есть очень серьезные, тревожные вещи. Исчезновение людей – это очень тревожный симптом, мы об этом говорили с первых дней марта. Одно время таких инцидентов не было, теперь они возникают снова. Мы не знаем что с ними произошло, может, они похищены кем-то, может, с ними еще что-нибудь произошло. В любом случае речь должна идти о немедленном расследовании таких случаев, о немедленном поиске этих людей.

Что касается остального спектра по правам человека, есть определенные трудности. В прошлый раз когда я здесь был 17-18 мая, во время трагической даты депортации крымскотатарского народа  были серьезные проблемы со свободой собраний, с согласованием тех или иных мероприятий, насколько я знаю, сейчас эти проблемы тоже остаются.

Какие основные проблемы в этой сфере?

images (5)Это несогласование многих публичных мероприятий на тех местах, которые заявляют сами заявители. Ситуация не очень качественная, она хуже, чем во многих регионах России, до сих пор я не знаю, есть ли у вас места в центре для постоянных массовых мероприятий. Во многих городах такие места определены. Это не центральные площади, но достаточно близко от центра. Здесь этого практически нет. Нет возможности делать небольшие демонстрации, пикеты, тем самым доносить свою позицию до органов власти и общественности.

Есть проблемы с перерегистрацией общественных организаций. То есть со свободой ассоциаций. Есть многочисленные трудности в переходе на новое правовое поле. Проблема с получением гражданства более менее разрешается –нет таких кошмарных очередей, власти уже более качественно справляются с этой ситуацией. Но здесь по-прежнему остается масса вещей. Прежде всего для тех, кто отказался от российского гражданства.

Их вообще кто-то понимает эти последствия, хотя бы те, кто эти процессы организовал?

Мы в вашей студии много раз говорили, что произошла уникальная ситуация. Переход части страны из юрисдикции одной страны в юрисдикцию другой страны. Такой процесс не происходил на европейском пространстве с 1945 года. То есть, независимые территории были, но вот переход от одной страны к другой – такого не было. Именно на территории Европы. Все независимые государства от Северного Кипра до Косово или Абхазии, это кейсы именно независимости. И там на протяжении года-двух продолжала действовать старая правовая система, и потихонечку принимались новые законы. Здесь осуществлен переход из действующей правовой системы в давно действующую правовую систему. Это не новое правовое поле, которое создается постепенно.

В сфере свободы слова, какие процессы можете отметить?

images (6)В сфере свободы слова ситуация с моей точки зрения не изменилось.

Мы сидим в эфире телерадиокомпании, которая отключена от аналогового вещания…

С одной стороны она отключена от аналогового вещания, с другой стороны мы все-таки сидим в студии, а не в другом месте. И мы можем говорить многие вещи абсолютно свободно. Ситуация со свободой слова в Крыму мало чем отличается от ситуации в любом другом регионе России. Ну может быть за исключением Москвы и Питера, где очень много свободной прессы.

То есть мы говорим о том, что не пускать журналистов на заседания — это в порядке вещей?

Да, мы об этом уже говорили, что есть правовые нормы, но есть и другие нормы: мы вас не приглашаем, потому что у нас не хватает мест. Мы же не можем приглашать всех, вот у нас есть пул журналистов, с которыми у нас заключена договоренность, контракт, ну а вы – будет место –пригласим, не будет места  — не пригласим.

Кто виноват и что делать? Органы власти фактически разделяют СМИ на, с их точки зрения, правильные и неправильные. Что мы можем сделать?

В данной ситуации можно пытаться выстроить правовые действия, то есть подавать жалобы, в суд, в прокуратуру, в вышестоящие организации, в министерство информации и печати, и т.д.  Второе – это обращаться к общественности. Но здесь возникают многие технические вопросы. Где эти СМИ зарегистрированы? Как они аккредитованы? Может возникнуть ситуация с полным отсутствием аккредитации на территории России. Тут прежде, чем заниматься правовыми действиями, необходимо изучить вопрос. Если, например, они будут отказывать российским СМИ, например, в аккредитации корпункту «Новой газеты» — это совершенно незаконно. Поднялся бы жуткий шум и дошел бы до Москвы.

Сейчас вообще доходит информация до Москвы, о том, что действительно происходит в Крыму?

images (7)Слабо доходит. Не потому, что информации нет. И Москву, и Киев Крым сейчас, к сожалению, интересует мало. Это конечно связано с тем, что происходят очень трагические события на востоке Украины и внимание Киева и Москвы приковано к Донбассу. Там действительно речь идет о сотнях людей, погибших с обеих сторон, там действительно есть очень трагические события, там масса слухов, масса неподтвержденных трагических слухов и как бы не до Крыма. В Крыму, действительно, вроде бы все ничего. Если сравнивать с Краснодарским краем – примерно вот так же.

Но в Крыму до марта нынешнего года не похищали людей, не находили их мертвыми, не было разговоров о подготовке терактов – теперь все это здесь есть.

Да, в Чечне это было всегда. И в Москве это было всегда. Мне трудно сейчас сделать выводы, с чем именно это связано, но для юга России это обычное явление. Потому что на протяжении 15 лет пережили две чеченские войны.

85306_MAX_1140

Если для юга России это нормальное явление, то стоит ли нам ожидать что и у нас это будет явлением постоянным?

Я надеюсь, что нет. Потому что здесь все-таки нет такой базы. Там действительно речь шла о двух полномасштабных войнах, когда с обеих сторон сражались десятки тысяч людей, много погибших, до сих пор существует подполье, не все спокойно в Ингушетии, в Дагестане. Северный Кавказ является с 1994 года постоянной зоной опасности.  Здесь я не вижу никаких причин для этого, не вижу здесь террористического подполья, не вижу таких сил, которые куда-то что-то хотели повернуть. Поэтому я надеюсь, что все это очень быстро успокоится и прекратится.

Что сделать для того, чтобы люди, которые в Москве в том числе влияют на принятие каких-либо решений, люди, которые до сих пор радуются что «Крым наш», что мы можем сделать, чтобы они  знали, что происходит в нашем Крыму?

Конечно нужна информация. Я думаю, сильно не хватает живых людей из Крыма, представителей журналистского сообщества, общественных организаций, которые бы просто рассказывали что здесь происходит. Не только с точки зрения каких-то ужасов, а и сточки зрения проблем, потребностей, нарушения социальных прав, трудовых прав. К сожалению, Россия так устроена, что мы узнаем про Чечню, когда там происходят трагические события, либо Рамзан Кадыров делает очередное громкое международное заявление. Вся жизнь сосредоточена вокруг Москвы и Питера. И если нет людей, которые постоянно присутствуют в информационном поле, то Крым будет забыт со всеми его проблемами большими и маленькими.

Николай Сванидзе

Николай Сванидзе

Тем не менее 20 июня было заседание Совета по правам человека при президенте, было принято предварительное решение (не хватило кворума и будет дополнительное интернет-голосование, — ред.) о создании временной рабочей группы по правам человека в Крыму. Появятся люди, представляющие разные комиссии Совета, которые смогут брать под контроль разные направления, от социально – бытовых вопросов до исчезновения людей. Вроде бы, соруководителем этой группы будет Николай Сванидзе, известный журналист, это будет неплохо, потому что можно будет привлечь серьезное внимание, если общественность Крыма будет с ним постоянно общаться.

Еще одной проблемой является уход из Крыма правозащитников, практически не осталось тех, кто был на виду и выполнял ранее достаточно большой объем работ. Что делать?

Призывать граждан включатся в правозащитную деятельность. Ни в коем случае не начинать с таких ужасных трагических вещей как исчезновение людей. Ведь права человека это довольно широкий спектр, самых разных прав.  Прежде всего это гражданский контроль над органами власти. Сейчас очень важный вопрос, который мы обязательно будем поднимать в Совете и провели уже несколько предварительных экспертиз, это уникальный для России закон о народном ополчении. В любом случае, везде, где такие есть региональные законы, они являются частью федерального закона о народных дружинах. И они находятся в ведении МВД, нигде они не подчиняются непосредственно главе администрации региона. Это совершенно уникальное явление, оно подлежит очень серьезному анализу, насколько оно соответствует федеральному правовому полю. Потому что есть очень серьезные сомнения и ряд вещей там не соответствует ФЗ.

На первый взгляд, какие нормы закона вызвали у Вас вопросы?

53431ebc18f31_image1Это вопрос подчинения и наличие ряда прав, которыми не обладают даже полицейские. По Конституции РФ  любые права и свободы граждан находятся в ведении только федеральной власти. Никакие региональные или местные власти не могут ограничивать права и свободы. Там (в крымском законе, — ред.) предполагается ряд вещей, когда люди, не являющиеся федеральными служащими, не являющиеся полицейскими, не являющиеся сотрудниками других законных силовых структур, могут совершать действия, нарушающие или ограничивающие права и свободы граждан.  Это, конечно, настораживает.  Действительно, нужно провести очень серьезный анализ. Потому что дело не только в Крыме – это некий прецедент,  так как либо сейчас начнут появляться странные формирования, непонятно кому подчиняющиеся. Есть единое правовое поле, единая вертикаль и т.д. Не создается эффект лоскутности, где в каждом регионе свои уникальные правила, и человек приезжая туда вообще не понимает как ему быть и что это вообще за люди, какие у них права и т.д.

Если самооборона применяет противоправные действия, куда можно обращаться?

images (8)В прокуратуру и в суд. Прокуратура до сих пор не лишена права общего надзора за соблюдением законодательства. Она же надзирает за принимаемыми региональными законами , можно обратиться за оценкой этого закона. Если прямо сейчас на месте – то нужно позвонить в полицию. Есть структура гражданского контроля за полицией, работающая с ней во взаимодействии – это ОГОН (объединенная группа общественного наблюдения). Она работает во многих городах России во взаимодействии со структурами внутренней безопасности полиции и осуществляет гражданский контроль за действиями полицейских.  Полиция – как услуга, мы платим налоги и получаем услугу от государства. Сам собой контроль не произойдет. Когда одни чиновники контролируют других – это нормально, но этого не достаточно. Гражданское общество должно контролировать чиновников, в том числе полицейских. Мы,  правозащитники, готовы в этом помочь: семинары проводить, в каких формах осуществлять гражданский контроль.

Не считаете ли вы что эти случаи, начиная с мартовских похищений людей, заканчивая событиями с «Украинским домом», посеяли страх в Крыму, и поэтому люди совсем не жалуются?

Страх конечно посеять могло, однако версии разные – от того что эти похищения сделали пророссийские силы до того, что это сделали силы, которые хотят подставить первых. Но нужно работать с правом, а для этого нужны факты.  Но то, что такие вещи вызывают в обществе страх, апатию, нежелание вообще что-либо делать, это вызывает неприятные ощущения, эмоции и понятно почему люди не хотят жаловаться. Не хотят подвергнуться каким бы то формам давления. Но с другой стороны, если нет жалоб, мы не можем ничего говорить.

В Украине всегда все решалось методом митинга. И роль журналистов была огромной. В России все не так.  В России общественное мнение не играет никакой роли. Здесь так не работает это совершенно другое общество, оно по-другому устроено. Могут быть только правовые действия. Бумажка, на бумажку еще бумажка, на бумажку еще бумажка, заявления и т.д. В Украине привыкли: люди покричат, общество их услышало, и им помогли. В России так не бывает. Сколько не кричи – тебе никто не поможет. Мы можем говорить с вами какие угодно вещи, какие бы вы расследования не проводили, никто ничего делать не будет. У нас же Византия. Это византийская бюрократия, она по-другому устроена. Там система Майдана, а здесь система бюрократии. Другая страна. Если вы хотите дальше защищать права, эффективно действовать, вы должны научится работать в этих условиях. Очень тяжело, очень сложно, но можно научиться. Ведь мы хотим людей защищать, значит будем к этому привыкать.