Судьба детей, оказавшихся в детском доме, как показывает жизнь, далеко не всегда складывается удачно. Как говорят психологи, даже самый хороший детский дом никогда не заменит ребенку семейного очага. Поэтому даже нерадивой матери всегда даётся шанс на исправление. Но история, которую мы хотим рассказать, вызывает ощущение, что судьбу ребенка решили предопределить с момента, как он попал в больницу по вине его молодой, неопытной, безалаберной матери и еще, возможно, третьего лица, установить личность которого прокуратура не спешит. В странностях этой истории разбирался корреспондент «Центра».
Жертва или злодейка…
Когда мы услышали предысторию этой запутанной ситуации, сразу возникло желание встать на сторону тех, кто отобрал ребенка у Екатерины Сироткиной, которая допустила страшное избиение своего годовалого ребенка. Но, как выяснилось позднее, прокуратура Севастополя возбудила дело не за причинение тяжелых телесных повреждений, а за злостное невыполнение родительских обязанностей, то есть по статье, по которой мать лишают родительских прав, однако при этом не выявляют настоящего злодея, совершившего преступление.
Теперь сама предыстория. Катя, 1991 года рождения, была первым ребенком от первого брака в многодетной семье. Ее мать Ирина, выйдя второй раз замуж, родила еще троих. И хотя семья вполне благополучная, живут в одном из сел Красногвардейского района и имеют большое хозяйство, Катя не смогла найти общего языка ни с матерью, ни с отчимом, ни с братьями. В семнадцать лет уехала в Севастополь, жила в гражданкам браке, в 2010 году родила сына Кирилла. Со своим гражданским мужем рассталась, и через некоторое время встретила другого мужчину – Александра Артюхова. По словам соседей и работников заведений, находящихся на первом этаже здания, где Катя с сожителем снимали комнату, Александр служит младшим сержантом в морской пехоте в Казачьей бухте и его не раз видели нетрезвым. Несмотря на то, что прокурор Гагаринского района Севастополя Константин Малярчук в исковом заявлении о лишении родительских прав обвиняет Катю в тех же грехах и считает, что она уклонялась от своих родительских обязанностей, соседи Кати другого мнения о ней.
«Пьяной я ее никогда не видела. Когда она к нам приехала, ребенку было три месяца. Всегда ухоженный, сытый. Кирюша у нее спокойный и ласковый», — рассказывает Поваркова Мария, соседка и одновременно администратор одного из заведений, располагающихся в этом здании.
Преступление произошло в ночь с 22 на 23 мая. Вечером, как говорит Катя, соседи позвали их во двор на шашлыки.
«Окно второго этажа, где находится наша комната, было открыто. Ребенка я уложила в девять часов вечера. Все было тихо. Правда, Саша сильно напился. Он несколько раз поднимался в комнату, и я просила, чтобы он поглядывал, спит ли Кирилл. Я ему доверяла. В 23.30 мы поднялись к себе и, не включая свет, легли спать. Рано утром Саша ушел на работу. А когда я встала и подошла к кроватке, испытала настоящий ужас: голова Кирюши была вся фиолетового цвета от гематом», — рассказывает Катя.
Бывший сожитель Екатерины Александр Артюхов, с которым мы связались по телефону, рассказывает немного иную историю:
«Мы с Катей прожили вместе семь месяцев. Я Кирилла очень любил. Неоднократно брал его с собой в часть. Оплачивал и проживание, и брал на себя все остальные расходы, как на Катю, так и на Кирилла. В тот злополучный вечер кроме меня в комнату мог зайти кто угодно, так как входные двери Катя никогда не закрывала. Да, я сильно выпил, но все соображал и ребенка не трогал. Кстати, и Катю я не могу назвать добросовестной матерью, часто бывало, что она оставляла ребенка одного. И она могла его отлупить. А я оплатил такси, на котором отвезли Кирилла в больницу. Я не способен изувечить ребенка», — рассказывает Александр.
По словам соседей, ни вечером, ни ночью, ни под утро никакого шума они не слышали.
«В 6.30 мне позвонила Катя и сказала, что с ребенком беда, срочно нужна скорая. Я вызвала такси, и Катю с Кирюшей отправили в больницу», — утверждает Мария Поваркова.
Два дня ребенок провел в реанимации и еще 18 дней вместе с мамой пролежал в больнице. Была проведена судмедэкспертиза. В постановлении о возбуждении уголовного дела говорится: «Массивные подкожные гематомы головы, множественные ушибы мягких тканей спины, параорбитальные гематомы с двух сторон головы. Эти повреждения врач-судмедэксперт квалифицирует как тяжкие». А в направлении после рентгеновских снимков указывается и о переломе костей свода черепа.
Свиданию неоднократное «нет»
Против Катерины Сироткиной возбуждают уголовное дело по факту злостного невыполнения родительских обязанностей и гражданское — по лишению родительских прав. Кирилла после лечения отправляют в дом малютки № 5 города Севастополя. Когда Катя приехала навестить сына, главный врач Ангелина Орехова ее не пустила, сославшись на то, что она должна иметь разрешительные документы попечительского совета Гагаринского района, где проживает. Именно этот совет вместе с прокуратурой готовил документы на отобрание ребенка у матери в соответствии со статьей 170 Семейного кодекса (Отобрание ребенка у родителей без лишения их родительских прав).
Пункт 2 статьи 170 гласит:«В некоторых случаях, при непосредственной угрозе жизни, здоровью ребенка, органы опеки или прокурор имеют право принять решение о немедленном отобрании ребенка у родителей».
Однако пока суд не принял решение о лишении родительских прав, никто, в соответствии с Семейным кодексом, не может лишить мать возможности общаться с ребенком. Возмущенные соседи встали на защиту молодой женщины.
«Катя сама помчалась спасать ребенка. Она отдала последние 400 гривен, чтобы сделали томограмму, которую, кстати, в медучреждении при таких серьезных травмах и тяжелом материальном положении матери могли бы сделать и бесплатно, — рассказывает Валентина Колтунова, которая как и другие соседи поддержала Екатерину. — Катя все время находилась рядом с сыном в больнице. А теперь, не разобравшись до конца в деле, ее не допускали к ребенку. И тогда от имени общественности я вместе с Катей поехала в дом малютки. В моем присутствии, но с большим недовольством, несколько раз Ангелина Ивановна позволила Кате свидание с сыном. Но, когда она вновь приехала одна, ее опять не пустили. Складывается впечатление, что Катю специально не допускают к ребенку, чтобы потом обвинить ее и в том, что она не проявляла к судьбе ребенка никакого интереса».
У главврача дома малютки свое видение ситуации и иная аргументация запрета на свидание матери и сына. «В данный момент я являюсь опекуном ребенка. И я не знаю: мать – злодейка или жертва. Пока идут разбирательства, мать или бабушка могут посещать ребенка только с разрешительным документом из отдела опеки на руках», — говорит Ангелина Орехова.
Почему же такое устойчивое противодействие обычному желанию матери, пусть и подследственной, видеть своего ребенка? Неужели заочно уже принято решение, как поступить с родительскими правами Екатерины? Если исходить из статьи 164 Семейного кодекса, то доказательной базы жестокого обращения с ребенком, уклонения от родительских обязанностей, хронического алкоголизма или наркомании, чтобы лишить ее родительских прав, пока что нет. Зато эта же статья гласит: «Родители могут быть лишены родительских прав, если <> на протяжении шести месяцев не проявили к ребенку родительского опекунства». Может Валентина Колтунова в своих подозрениях права?
Мы отправились в отдел опекунства Гагаринского района, чтобы выяснить причину этого противостояния.
«Мы не изверги, и в соответствии с Семейным кодексом, пока мать судом не лишена родительских прав, она может посещать ребенка. Пусть Екатерина придет к нам, и мы составим для главврача разъяснительное письмо, — говорит начальник отдела опеки Гагаринского района Галина Куськова.
Неужели главврач ничего не слышала об этом законе? – интересуемся у начальника отдела опеки.
«Не знаю, спрашивайте Ангелину Ивановну. Я уже с ней по этому поводу неоднократно сталкивалась», — отвечает Куськова.
Повод для сомнений
На конец июля, когда проводилось наше расследование, ребенок находился в доме малютки почти два месяца. Однако, опять же в соответствии со статьей 170 Семейного кодекса, если ребенка отобрали у родителей до решения суда, тогда приоритетом в оформлении временного опекунства пользуются ближайшие родственники. Таковые есть — это мать Кати Ирина Бразда. Женщина, узнав о трагедии, сразу начала оформлять документы на опекунство и приехала 22 июля на судебное заседание по делу ее дочери с заявлением, пакетом документов и надеждой забрать к себе Кирилла. Однако заседание по судьбе ребенка, пережившего такие страдания, отложили аж до октября! Причина банальна: в суд не явились представители прокуратуры, выступившей истцом в этом деле, и третья сторона – опекунский совет. В прокуратуру нам прорваться и получить разъяснения по этому делу не удалось. Этот государственный орган представляет в Севастополе неприступную крепость, и все тайны скрываются за высокой оградой молчания. Но об этом чуть позже. А в попечительском совете Галина Куськова нам ответила просто: «Мы не получили повестку в суд».
И хотя, как утверждает Куськова, бабушка имеет полное право оформить временное опекунство и забрать малыша хоть завтра, сама Ирина Бразда об этом прежде ничего не знала и радостную новость услышала лишь от нас.
«Мне по поводу временного опекунства ничего не объяснили ни в опекунском совете нашего района, ни в Севастопольском. У нас мне сразу сказали, что я могу оформлять документы на постоянное опекунство, так как Катю лишают родительских прав. А так как заседание суда отложили на три месяца, я уехала обратно в село. — рассказывает Ирина. — Теперь переживаю, не потеряют ли за это время юридическую силу собранные мной документы, и не заставят ли меня вновь собирать все справки, тем самым оттягивая время возвращения моего внука в семью».
Возникает закономерный вопрос: зачем при нищенском финансировании детского госучреждения, с одной стороны, и желания бабушки забрать в свою семью родного внука — с другой, Кирилла до сих пор держат в доме малютки?
Версий ответов на этот вопрос несколько. Происходящее можно объяснить плохим знанием законов чиновниками, которыми сотрудники вышеперечисленных ведомств должны владеть превосходно, или их, чиновников, умыслом и корыстными целями.
Сироткины Екатерина и Кирилл
Ребенок — не инвалид, и найти приемных родителей для него куда проще, тем более, как утверждает сама главврач дома малютки, сегодня существует очередь из потенциальных усыновителей. А если ими окажутся иностранцы, то вообще замечательно. И предпочтение усыновители отдают, по словам Ивановой, деткам до двух лет, то есть чем младше, тем лучше. Несмотря на то, что официально процедура усыновления бесплатна, в жизни коммерческие сделки с этой сфере имеют место быть. На эту тему проводилось много расследований наших коллег. Вот что писала газета «День»: «…организации, которые не лицензированы, не имеют опыта работы в сфере усыновления, все-таки находят «щелочку» в нашем законодательстве. На сайтах можно прочитать следующее: «Мы имеем эксклюзивные права в недавно созданном спонсорском фонде усыновителей и свои программы в России, Украине, Казахстане… Полный пакет услуг по усыновлению стоит в пределах от $15500 до $17500, не включая проезд. Сравните с суммой в 25000$ —именно столько выплачивают в США за усыновление — и разница станет для вас платой за юридические услуги». Потом они выходят на партнеров в США, берут от них поручение, якобы представляя их юридические интересы, и — торгуют детьми».
Возможной причиной такого сценария нашей истории является и пресловутое желание чиновников достигнуть высоких показателей при отчетности. Так в прошлом году главный врач Севастопольской городской больницы №5 Анатолий Токарев сообщил, что «Дом ребенка в Севастополе рассчитан на 80 мест, и сегодня там недобор детей. Потому что программа по усыновлению выполняется и в Украине, и в Севастополе». И если в 2006 году в доме малютки находилось 85 детей, в возрасте от 25 дней до 4 лет, то в этом, по словам Ивановой, 48. И эта цифра вовсе не говорит о том, что рожать стали реже или количество детей со статусом сирот уменьшилось. Возможно наоборот, если учитывать, что, например, в 2009 году в Севастополе родилось 2227 детей, и это рекордная цифра за последние 17 лет.
Следствие с криминальным душком
Эти подозрения вызвали и у общественников, поддержавших Екатерину, и у нас не только факты затягивания следствия, нежелание пускать мать к ребенку и дезинформация бабушки Кирилла. Сами следственные действия, а также квалификация уголовного дела и его перебрасывание из одной прокуратуры в другую вызвали массу вопросов, которые остаются без ответа до сих пор.
На наш вопрос, почему уголовное дело квалифицировано не по факту умышленного причинения телесных повреждений (ведь все в один голос, да и само заключение судмедэкспертизы подтверждают, что ребенка избили), старший следователь прокуратуры Гагаринского района Севастополя Денис Рикунов, который изначально вел это дело, ответить затрудняется.
«Действительно, все эти признаки я видел, — соглашается Рикунов. – Но без очевидцев такие дела трудно расследовать. Обвинительное заключение строится на доказательной базе, которой у нас нет».
Но ведь должны были проводиться следственные мероприятия, в конце концов, экспертиза и в отношении матери, и в отношении ее сожителя?
«Такая экспертиза проводилась, — говорит следователь. — Но, каково ее состояние на сегодня, не знаю, так как две недели я там уже не работаю. Все дела передал следователю районной прокуратуры Евгению Арджинту. Именно он сейчас занимается этим делом».
Евгений Арджинт в телефонной беседе с нами заявил, что никакого отношения к этому делу не имеет. Мы позвонили в приемную прокурора Гагаринского района Константина Малярчука, но нас вежливо отправили в городскую прокуратуру. Там дело Сироткиных было поручено заместителю прокурора города Алексею Чикину. А он в свою очередь перенаправил его опять в Гагаринский район и.о. прокурора Юрию Кавитиди. В приемной районного прокурора ответили, что с нами будут разговаривать после нашего согласования с пресс-службой городской прокуратуры. После завершения этой несложной процедуры мы вновь набрали номер приемной Кавитиди, но трубку уже никто не брал. Дальнейшие наши попытки связаться с высоким начальством оказались безрезультатными.
Мы попытались поговорить со следователем РОВД Гагаринского района Русланом Горасом, который начинал расследовать это дело, но тот, услышав тему предстоящей беседы, категорически отказался с нами общаться. В отделе по связям с общественностью РОВД города только после долгих согласований с начальством сообщили, что «не было доказательств на другую статью», поэтому дело возбудили по статье о злостном неисполнении родительских обязанностей.
«Первично РОВД собирает информацию. Но возбуждает дело и занимается им, проводя и экспертизу, районная прокуратура», — ответила Алена Фроляк, сотрудник отдела по связям с общественностью.
По словам бывшего сожителя Екатерины Александра Артюхова, «экспертиза» заключалась в снятии отпечатков и проведении допросов. Этим следственные действия в отношении нашего собеседника и ограничились. Что же касается Екатерины, то ее несколько раз допрашивали. По опросу соседей никого из них в прокуратуру для проведения следственных мероприятий не вызывали, они лишь давали свидетельские показания.
Получается: тот, кто совершил страшное злодеяние в отношении годовалого мальчика, так и не будет установлен и не будет привлечен к ответственности. За все ответит нерадивая мамаша…. Обжаловать постановление о возбуждении этого уголовного дела на сегодня некому — общественники помогли Екатерине нанять адвоката лишь по гражданскому делу.
«Никаких доказательств, что мать вела аморальный образ жизни, нет, — считает адвокат Александр Руденко. — Алкогольной и наркотической зависимостью она не страдает, на учете по этому поводу нигде не состоит. А ее причастность к злодеянию, совершенному в отношении ребенка, не доказана. Следовательно, этот случай не может быть основанием для лишения ее материнского права».
P.S. Пока «Центр», проводя это расследование, стучался во многие кабинеты и задавал чиновникам и правоохранителям вопросы, в судьбе Кирилла начали происходить перемены. Отдел опеки и попечительства Гагаринской райадминистрации Севастополя принял документы от его бабушки для оформления временного опекунства. Ирине Брозде обещают в ближайшее время подготовить распоряжение по передаче ребенка как временному опекуну. Надеемся, Кирилл уже в ближайшее время окажется в кругу своей большой семьи.
Что же касается следствия по уголовному делу Сироткиных, то это тема, требующая продолжения расследования.
