Санкционный саботаж

Публикации
Светлана Залищук, Михаил Гончар Фото investigator.org.ua

Российские чиновники и компании путинских олигархов, которые давно находятся под санкциями США, из года в год избегают украинских санкций. Процедура формирования санкционных списков СНБО на основании предложений правительства, президента, СБУ и других органов непрозрачна, и этим пользуются лица, за которыми остается последнее слово в введении санкций.

С 2014-го года действует лоббистский закон о свободной экономической зоне «Крым», который подрывает действие западных санкций и одновременно — нарушает права украинских граждан из оккупированного полуострова. Все попытки общественности добиться отмены этого закона наткнулись на саботаж руководителей центральных органов власти и большинства в парламенте. Но сейчас страна живет в ожидании выборов, и это может подтолкнуть политиков и руководителей государства к решительным шагам в вопросе санкций и Крыму — не из государственнического патриотизма, так из-за желания понравиться избирателям.

О том, что ослабляет экономический фронт борьбы с Россией и подрывает международные санкции — в разговоре с народной депутатом Светланой ЗАЛИЩУК и президентом Центра глобалистики «Стратегия ХХI» Михаилом ГОНЧАРОМ в программе «Вопрос национальной безопасности» (проект Центра журналистских расследований, эфир ТРК Черноморская).

Валентина Самар: Здравствуйте, Светлана и Михаил. Центр журналистских расследований в этом месяце сравнил западные санкционные списки (конкретно списки США) и украинские. И мы нашли очень большую «нехватку» фигурантов, как юридических, так и физических — счет идет на десятки. Раньше тоже была и нехватка, но весной этого года, когда США сказали, что вводят санкции из так называемого «кремлевского списка», президент Украины заявил, что украинские санкции будут синхронизированы с американскими. Мы этого ждали, но, к сожалению, много и людей, и юридических компаний мы там не увидели. Что происходит?

Светлана Залищук: Мне кажется, что вы уже давно отслеживаете и расследуете то, что целый ряд политических решений содержат в себе просто чей-то конкретный коррупционный интерес. Можно вспомнить о Свободной экономической зоне «Крым», которая была введена в Крыму, санкции, которые были введены и тому подобное. Мы понимаем, что все эти санкции или политика, которая должна наказывать оккупантов, очень аккуратно обходит определенных людей, которые продолжают вести торговлю, что остается хорошими лакомыми кусками или откатов, или конкретных денег в чьих-то политических или финансовых карманах.

Можно говорить о конкретных бизнесменах. Мы знаем олигарха Фирташа, который имеет там (в Крыму — ред.) свой завод. А этот список не учел целый перечень людей и заводов, которые позволяют ему там вести свой бизнес. Во-вторых, мы понимаем, что есть российский бизнес, который связан с некоторыми украинскими властями. И санкционный список построен таким образом, чтобы их это не коснулось.

Поэтому сегодня, с моей точки зрения, нужно менять законодательство о санкциях и поднимать вопрос в СНБО. Я познакомилась с вашим исследованием и написала обращение для того, чтобы был дан ответ, почему произошла такая избирательность.

Валентина Самар: Вы имеете в виду депутатский запрос? К кому?

Светлана Залищук: Депутатское обращение. Запросы, к сожалению, сейчас писать нельзя, поскольку Рада на каникулах, а они должны голосоваться в парламенте. Поэтому это мое депутатское обращение к президенту Украины.  

Михаил Гончар: Если мы ретроспективно проанализируем, как происходило введение санкционного режима, особенно, в том, что касается вопроса оккупации и аннексии Крыма, то вспомним, что одним из первых шагов было создание Свободной экономической зоны. И это вместо того, чтобы ввести тотальное эмбарго. Сейчас мы видим, что эффективно сработало только там, где была гражданская инициатива, я имею в виду энергетическую блокаду или тот интуитивный шаг власти в марте 2014-го года по прекращению водоснабжения на крымский полуостров. Там были определенные нюансы ….

Валентина Самар Почему же определенные? Мы даже цену знаем, которую предлагали правительству.

Михаил Гончар: Да, но тогда на каком-то уровне инстинктов это сработало. Далее, был рассмотрен законопроект, который был на удивление быстро подготовлен двумя очень «патриотично» настроенными депутатами и быстро проведен, почему-то до сих пор не можем вернуться и отменить все это, хотя не раз такая возможность была. Соответственно, когда мы говорим о синхронизации украинских санкций с европейскими, с американскими прежде всего, то, на мой взгляд, власть лукавит. Наоборот, мы должны быть застрельщиками санкционного режима, а мы синхронизуемся где-то после того, как США или страны ЕС ввели какие-то санкции. И то, потом выясняется, что действительно там имеются такие серьезные пробелы.

В этом контексте тоже можно было бы вспомнить, что лица в санкционных списках в тех же США появились уже в начале марта 2014-го года.

Валентина Самар: Через день после «референдума».

Михаил Гончар: По-моему, трижды только в марте 2018 года Белый Дом добавлял в эти санкционные списки определенных лиц. У нас, учитывая управленческий хаос в тот период, с одной стороны, не могло быть все оперативно, но, кажется, теперь все должно быть поставлено на нормальные рельсы. Однако мы этого не видим. Ведь действительно срабатывают какие-то лоббистские интересы, блокируют, где-то пытаются преодолеть этот режим, и пару дней назад мы стали свидетелями такого блиц-зондирования — а что, если пустить воду в Крым? Это тоже работает не в пользу национальных интересов в данном вопросе, и, конечно, должно быть по-другому.

Валентина Самар: Предлагаю перейти к конкретным фамилиям. Санкции ЕС и США на застрельщиков аннексии Крыма были наложены буквально через день после так называемого «референдума». Но мы видим, что до сих пор в украинских списках нет помощника президента РФ Владислава Суркова, который был в Крыму непосредственно накануне оккупации. Также это Андрей Фурсенко, Алексей Громов, Вячеслав Володин, которые были заместителями главы Администрации президента РФ, а Володин сейчас возглавляет Государственную Думу. Этих людей в списке нет.

Второй наш улов — это ряд российских чиновников и прежде всего — заместитель председателя правительства РФ Дмитрий Козак, целая торба людей с «Банка России» во главе с Кириллом Ковальчуком, племянником Юрия Ковальчука — крупнейшего акционера «Банка России». Кроме того, это глава Роснефти Игорь Сечин, глава корпорации «Ростех» Сергей Чемезов, Владимир Якунин, возглавлявший «Российские железные дороги».

Какая здесь может быть коррупция? Что тогда означает, что этих людей нет в списках?

Светлана Залищук: Это хороший вопрос, но, наверное, не к нам, потому что по каждому человеку нам сложно обосновать, почему одни люди появились в списках, а другие — нет. Я бы такую избирательность оценивала как сдачу Крыма, а во-вторых, наверное, стоит чей-то интерес, ведь именно так мы видим логику. Когда журналисты начинают расследование и показывают, что какая-то фамилия не появилась, потом иногда задним числом президент добавляет того или иного человека.

Валентина Самар: Как это было с Аркадием Ротенбергом после заявления народного депутата Сергея Лещенко.

Светлана Залищук: Именно так. Или вы помните момент, когда указ о санкциях закончил свое действие в 2016 году, и он был восстановлен только через некоторое время, когда политики стали активно говорить, почему же санкции приостановлены и президент не восстановил действие своего указа. То есть, логика какая-то есть, но, наверное, мы не сможем ее объяснить.

Светлана Залищук, народный депутат Украины Фото investigator.org.ua

Валентина Самар: Что здесь нужно изменить, чтобы этого не было?

Михаил Гончар: Здесь нужна определенная политическая воля. Есть еще один момент: например, Сурков — мол, как мы его введем в санкционный список, когда нам приходится с ним где-то периодически общаться?

Валентина Самар: Виктория Нуланд съездила в Калининград для того, чтобы с ним пообщаться.

Михаил Гончар: Это тот аргумент, когда я общаюсь в различных форматах с нашими чиновниками, что, мол, война войной, но переговоры ведутся, поэтому, мол, мы потом сами будем попадать в неловкое положение, когда будем встречаться с теми персоналиями, которых мы ввели в санкционный список. Бесспорно, это фальшивый аргумент, но он тоже работает.

Однако фундаментально я бы сказал так: это те интересы, которые не сегодня и не вчера сформировались. Над канализацией определенных интересов в различных сферах Россия работала длительное время, особенно в период Путина. Поэтому все известные фамилии — и Ротенберга, и Ковальчука, и чиновников из правительства и АП РФ связывают с определенными украинскими фигурами и в предыдущих властных командах, и в нынешней, поскольку есть исторические связи и интересы бизнеса.

Все это так или иначе находит свое отражение в том, что вот эти фигуранты не попадают либо не сразу попадают в санкционные списки. А найти какой-то формальный повод довольно несложно. И это то, что не играет в пользу Украины, когда мы говорим о необходимости усиления санкционного режима со стороны наших партнеров в ЕС или США. Казалось бы, нынешняя ситуация. Она очень важна с точки зрения освобождения наших политических узников, которых более 70, и заложников на Донбассе. В период Чемпионата Мира по футболу поднялся международный резонанс, и это, как раз, хорошая возможность для украинской стороны показать пример усиления санкционного режима по персоналиям, а не просто как-то абстрактно. И требовать того же от Вашингтона или Брюсселя, именно под предлогом того, что Россия грубо нарушает права человека, она, несмотря на обращения от различных международных организаций к президенту России и правительства освободить политзаключенных учитывая те акции голодовки, объявили Олег Сенцов, Владимир Балух, Шумков и Эмир Усеин-Куку, никак не реагирует. Это дает возможность и необходимость действовать более жестко. И здесь именно украинская сторона выступать инициатором подобных вещей.

Валентина Самар: Давайте поймем, почему так происходит, как этому помочь, каким образом синхронизировать эти санкции. И начнем с адекватности законодательства. Например, закон о санкциях, который был принят в 2014 году, очень коротенький, там всего пять статей. Если мы зайдем на страницу OFAC — Департамента контроля за иностранными активами Минфина США, отвечающего за санкционного работу, то можно найти все разъяснения, причем обновления можно получать на домашнюю почту. И последние санкции США по так называемому «кремлевскому списку» были приняты законом. Не слишком ли мы отстали от мира, который нас хочет защищать, с помощью санкций, в том числе?

Светлана Залищук: Не все так просто. На самом деле, это прецедент, когда санкции в отношении России были приняты на уровне закона. Я была в США еще до решения этого закона, когда Украина лоббировала, чтобы санкции стали частью как раз принятого законодательства. Конгресс тогда забрал прерогативу у Администрации президента Трампа принимать санкции, до этого это была исключительная прерогатива главы Белого Дома, и так было всегда. Это было сделано потому, что это была часть внутренней политики. потому что законодатели боялись на самом деле в тот момент, и были едины — как Конгресс, так и Сенат — в том контексте, что главе Белого Дома нельзя доверить принятие санкций против России, поскольку его озвученная политика кандидата в то время не совпадала с той политикой, которая поддерживалась всеми государственными институтами, в том числе парламентом. Поэтому это было поддержано на уровне закона, это стало прецедентом, и как показывают последние переговоры Трампа с Путиным, не зря этот шаг был сделан. Таким образом президент США не сможет отменить одну санкцию без большинства в своем парламенте.

Что касается Украины. Согласно закону, Верховная Рада только инициирует определенные санкционные нормы, само представление оформляется Министерством иностранных дел, СБУ, другими, а дальше его принимает СНБО и подписывает президент. То есть у нас все же конечной институтом, который одобряет, оформляет, работает с этим документом, является президент. Вы очень правильно ставите вопрос — может ли сейчас парламент, так же, как в США, понимая, что политической воли нет, взять на себя такие инициативу? Мог бы, теоретически, если бы в парламенте было большинство, неконтролируемое президентом Украины. Я сегодня не вижу возможности, чтобы парламент забрал у президента возможность принимать эти санкции. Хотя по этому пути нужно двигаться. Это и публичная дискуссия, почему это не происходит, и депутатские обращения к президенту с четким объяснением, почему некоторые люди «выпали» из этих санкций. Я думаю, что публичная дискуссия на уровне СМИ также в этом поможет. Также можно двигаться и законодательным путем, но здесь успеха не обещаю.

Валентина Самар: Но закон о санкциях сейчас уже есть. Независимо от того, у кого инициатива, он уже отстал от жизни, особенно в связи с введением санкций и принятием закона в США.

Светлана Залищук: Вы правы, и я думаю, что сегодня у нас есть потребность формировать повестку дня, которая касается Крыма. Этому парламенту остался год, президенту — еще меньше. Я думаю, что сегодня задача перед прогрессивным обществом и людьми, которые отстаивают Крым и борются за него, сформировать повестку дня и к президенту, и к парламенту, и требовать ее выполнения. И часть санкционной политики там должна быть.

Валентина Самар: вот я и предлагаю, чтобы синхронизировались не только списки, не только механическое дублирование, а синхронизировалось законодательство, которое бы соответствовало требованиям сегодняшнего дня.

Михаил Гончар: У нас нет аналога американского OFAC. Конечно, его можно создать, но при той законодательной оболочке, которая есть на сегодня, это не будет эффективно, поскольку мы не в США. Поэтому здесь так или иначе здоровым силам в парламенте нужно добиваться того, чтобы этот закон был пересмотрен и усовершенствован. Очевидно, что нужно больше именно парламентского контроля.

Общественный контроль также важен. Но … Например, Институт Черноморских исследований Андрея Клименко мониторит все судозаходы в порты Крыма, тщательно отслеживает, публикует, то есть делается львиная доля работы, которая должна быть сделана на официальном уровне государственными учреждениями. А что они делают? Используют то, что наработано и показывают в пристойно поданном виде как свою работу. Но нет конечного эффекта. Поэтому мы снова возвращаемся к тому, что это будет задача парламента — этого или нового.  

Второй вопрос, и он чувствителен для России. Обратите внимание, на чем акцентировал Путин во время пресс-конференции с Трампом. Он вспомнил об Уильяме Браудере. Уильям Браудер по сути — создатель «списка Магнитского». «Список Магнитского» — это то, что очень жжет российской власти. «Списки Магнитского» стали множиться в других странах: в Канаде, Литве, еще несколько стран рассматривают. Это было вызвано российской агрессией против Украины и внутренним вмешательством в дела многих стран, нарушением прав человека. У нас тоже речь идет о создании «списка Магнитского», уже давно. Но особого прогресса нет. Та же Канада довольно оперативно создала свой аналог списка. У нас это идет очень медленно. И когда мы поднимаем вопрос освобождения наших пленников, прежде всего на оккупированной территории Крыма, то там уже должен был быть такой «список Магнитского», в нем должны содержаться тысячи фамилий, а не несколько сотен или десятков: и незаконные «выборы», и так далее. И это то, что от нас уже требуют наши партнеры. Нельзя сказать, что работа не ведется, но на столе пока готового документа нет.

Светлана Залищук: Нужно создать законодательную инициативу о создании каких-либо списков, которые, к сожалению, возникают и множатся, ведь политических заключенных становится больше. Мы зарегистрировали на самом деле такой законопроект, автор там народный депутат Елена Сотник, я также соавтор этого законопроекта. Правда, пока он никуда не сдвинулся с места, но есть такая законодательная инициатива, и она была зарегистрирована в этом году. Если будет такой законодательный механизм, он позволит дальше инициировать любого человека, нарушившего права человека, что позволит Украине накладывать санкции в отношении таких людей.  

Михаил Гончар: И призвать другие страны включать этих же людей в их списки.

Валентина Самар: Кто этим будет заниматься?

Михаил Гончар: У нас странная ситуация: когда что-то нужно исполнительной власти, то они прибегают в парламент, бросают какой-то законопроект, и просят на следующий же день или неделю в нарушение всех парламентских процедур проголосовать его. Мне странно, почему так не происходит в данном случае.

Валентина Самар Я вам скажу, как происходит в данном случае. Каждые полгода ЕС продолжает или расширяет санкции, и обращается к украинским органам власти, которые должны дать свои предложения, рекомендации, рассказать, что нужно делать. Кроме того, есть свой внутренний процесс — сбор предложений от министерств, и часто работа дублируется. Но со своим ситом стоит СБУ, со своим ситом стоит Администрация президента и аппарат СНБО, и почему в результате так получается, никто из нас не знает, поскольку этот процесс очень непрозрачен. Мы не знаем критериев и очень редко нам что-то вообще комментируют. Что происходит с активами подсанкционных лиц в Украине? На примере олигарха Алексея Мордашова и завода «Днепрометиз», который он продал (хотя я подозреваю, что сам себе, потому что вывел его в оффшор на Виргинские острова), при том, что уже год находился под санкциями! Я все равно возвращаю вас к тому, что должна быть какая структура, которая должна быть агрегатором этого процесса.

Светлана Залищук: Если бы институты работали демократично, там не было бы коррупции и не было заинтересованных людей, то в принципе, с моей точки зрения, нам и не нужно было бы такого института. Потому что СБУ делало бы свою работу и подавало бы списки, касающиеся их санкций, омбудсмен делал свою, а МИД — свою. И потом СНБО как координирующая площадка мог бы составлять такие списки. У нас любят создавать институты, которые в конечном итоге все равно ограничены в полномочиях и возможности реализовать какую-то инициативу из-за того, что нет политической воли и потому, что у кого-то будет сито, которое их просеет. Поэтому я вижу, что в Украине существуют институты, которые отвечают на различных уровнях за это.

Другой вопрос, что есть те незаметные инструменты, которые становятся полноценными блоками, почему эти списки полностью не работают. Почему у нас в парламенте нет закона, который бы разрешил Верховной Раде инициировать конкретные фамилии людей? Почему у нас выпадают некоторые компании и фамилии? Этот вопрос ко всей вертикали. Я стараюсь сказать, что если мы сейчас создадим агентство, ему все равно обрежут крылья, потому что будут заинтересованные люди, которые просто не позволят двигать дальше эти санкции.

Михаил Гончар, президент Центра глобалистики «Стратегия ХХI» Фото investigator.org.ua

Михаил Гончар: Да, я согласен. Конечно, можно создать какое-то отдельное агентство, посадить туда определенное количество людей, но которое будет эффективно… Здесь действительно прерогатива аппарата СНБО, там должно быть соответствующее структурное подразделение. Оно может быть довольно большим, поскольку, если заниматься системно, то на основе той информации, которая будет поступать из различных источников — других ведомств, чтобы все это обобщить и выработать предложения — это хороший кусок работы. Мы видим это по OFAC. Конечно, потенциалы Украины и Америки несопоставимы, однако мне кажется, что место локации подобной агентства должно быть именно там. Другое дело, что мы видим, что в значительной мере в современных условиях тот аппарат СНБО, который есть, — это еще одно пиар-подразделение руководства страны. Так это выглядит. И в данном случае речь идет о том, что необходимы какие-то механизмы, связанные с парламентским контролем, чтобы можно было спросить — а чем вы там вообще занимаетесь?

Валентина Самар Что конкретно это может быть?

Михаил Гончар: Возможно, нужны какие-то парламентские слушания. Не надо их делать открытыми, сделайте их закрытыми. Достаточно несколько профильных комитетов, прежде всего Комитет по вопросам внешней безопасности, по международным делам. Не надо, чтобы там присутствовала пресса, чтобы это не использовалось как площадка для личного пиара. Но возникает вопрос — имеется ли на это политическая воля наверху? Тем более, что мы в условиях, когда все живут в ожидании очередных или досрочных выборов. Однако это не значит, что этим не нужно заниматься. Наверное, когда парламентарии выйдут из своих отпусков, этот вопрос тоже появится.

Валентина Самар Я очень люблю этот период перед выборами: все становятся такими понимающими, патриотическими, ко всем прислушиваются. Это надо просто использовать и сделать так, чтобы эта тема была в повестке дня, так же, как и тема, которая касается Крыма, так как до этого времени политика по отношению к Крыму не сформулирована и не выписана.

Михаил Гончар: Здесь нужно что-то выписывать, должна быть позиция, которая коротко формулируется. Возьмите пример Японии. 70 лет после Второй мировой войны, какая бы партия ни была у власти — вопрос возвращения северных территорий остается неизменным.

Светлана Залищук: Плохой пример: 70 лет позиция остается неизменной, и еще 70 лет может оставаться такой.

Михаил Гончар: Я беру в расчет не фактор времени, а фактор настойчивости и системности. Какие только предложения там ни сделаны, но цель остается неизменной — это территория Японии, оккупированная Россией, так и не подписывается мирный договор. Точно так же не может быть переменной и позиция Украины, и никаких переговоров по поводу того, что может быть какое-то изменение, быть не может. Кому-то там в Вашингтоне или где может прийти в голову идея отложить вопрос Крыма или загерметизировать его на неопределенный срок. Никакой герметизации. Эта тема должна быть постоянной, даже когда о ней не говорят. Все должны четко знать, что позиция Украины здесь неизменна и измениться она не может.

Светлана Залищук: У нас нет этих 70-ти лет, поэтому у нас должна быть не только не переменная позиция, но и очень проактивные действия. Вы привели эффективный пример энергетической блокады, которую не поддерживало очень много политиков. Им казалось, что так делать неправильно.

Валентина Самар: Нет, там была просто соглашение между государственными предприятиями, они просто деньги зарабатывали.

Светлана Залищук: В том числе, деньги зарабатывали. Но блокада сработала. И в этом контексте государство должно проводить очень проактивную политику. Для того, чтобы мир говорил о Крыме, о нем в первую очередь должны говорить мы.  

Валентина Самар: Украина, не сформулировав свою санкционную политику, не выписав это все законодательно, подрывает политику западных санкций, поскольку действует лоббируемый олигархами закон о СЭЗ «Крым». Когда началась товарная гражданская блокада Крыма, президент Петр Порошенко сказал Мустафе Джемилеву и Рефату Чубарову, что он в ближайшее время внесет законопроект об отмене этого СЭЗ. Прошло три года, ничего не произошло, и все инициативы подавлялись. Ваш путь преодоления этой проблемы, которая действительно подрывает западные санкции, поскольку закон позволяет инвестировать в Крым, вести там бизнес, экспортировать товары и т.д.?

Светлана Залищук: На самом деле, законопроекты об отмене свободной экономической зоны зарегистрированы были давно разными политиками. Вопрос был в том, чтобы найти большинство в зале и проголосовать за них. В Комитете иностранных дел, где я работаю, провели решение слушаний в комитете за то, чтобы его отменили, мы провели решение парламентских слушаний, рекомендации парламентских слушаний, где мы провели это решение. И мы тогда настаивали, чтобы эта рекомендация там появилась.

Вы помните, когда продлевали действие так называемых Минских законов, Рефат Чубаров поднял этот вопрос, когда сказал, что не будет его голоса без того, чтобы внести эту поправку.

Валентина Самар: И в проекте ко второму чтению этот пункт появился.  

Светлана Залищук: Именно так. Тогда было убеждение, что эта правка позволит отменить СЭЗ «Крым». Но не тут-то было — произошла кастрация этой поправки таким образом, что эта экономическая зона до сих пор продолжает работать.

Я думаю, что прямо в сентябре все силы, которые болеют за Крым, должны выйти с повесткой дня, где СЭЗ должно быть номером один рядом с санкциями, рядом с изменениями в Конституцию относительно крымскотатарской территориальной автономии. И это должны быть три главных вопроса — то, что президент обещал.

Михаил Гончар: Еще надо сделать, чтобы соответствующие шаги также были со стороны омбудсмена, которая пояснила, что Россия продолжает репрессии, что подтверждает дело украинского политзаключенного Евгения Панова, которому Россия недавно вынесла «приговор» — 8 лет. Это повод.

Кроме того, то, что Россия сейчас делает на Азове, требует ответа. Мы не можем ответить адекватно в силу наличия договора 2003 года о том, что это внутреннее море двух государств, что, на мой взгляд, должно быть расторгнуто. Асимметричный ответ может заключаться в том, что функционирование Свободной экономической зоны должно быть отменено. И представитель президента Украины в АРК придерживается такой же точки зрения.

Нужна консолидация этих сил вместе с парламентариями с тем, чтобы снова и снова этот вопрос ставился на повестку дня, и не просто ставился, а решался. И как раз Россия дает для этого повод. У нас любят говорить, что мы не можем что-то сделать ни с того, ни с сего — а как отреагируют наши европейские партнеры, мол это ухудшает гуманитарную ситуацию в Крыму. Это фальшивые аргументы, мы их слышим не первый раз, на это не нужно обращать внимания.

Валентина Самар: «Зеркало недели» опубликовало опрос парламентских и непарламентских партий, где среди прочего был вопрос: «Считает ли ваша политическая сила целесообразной отмену закона о создании СЭЗ «Крым»?» Шесть из девяти опрошенных политсил сказали «да». В БПП не сказали ни «да», ни «нет», а сказали, что «работает рабочая группа по поиску эффективного решения этого вопроса». Но это наглая в циничная ложь. Я — член этой рабочей группы, и свидетельствую, что она собиралась ровно один раз. Эта рабочая группа по протокольному решению парламента была создана при Комитете налоговой и таможенной политики, который возглавляет Нина Южанина, но ее собирали только один раз. Второе заседание,на котором должны были рассматривать рекомендации по законопроекту, было неожиданно отменено, и к этому времени с февраля рабочая группа не собиралась.

Михаил Гончар: Мне кажется, что по мере приближения президентских выборов этот вопрос будет протолкнуть легче. Не потому, что кто-то хочет наверху его решать, а потому, что нужны голоса избирателей и некоторые эффектные шаги. Говорили долго, длительное время БПП определялся с более эффективным решением и пришли к каким-то решениям. Это было, как в случае с энергоблокадой: сначала выступили против, а потом возглавили. Поэтому ожидаю, что будет, возможно, что-то подобное. А может депутаты добавят драйва и произойдет ускорение этого процесса.

Светлана Залищук: Полностью поддерживаю. Следует выдвинуть пять главных вопросов в повестке дня по Крыму и предложить и президенту, и парламенту, чтобы это было принято уже на следующие осенней сессии.