Из всех фронтов, на которых, ввиду отсутствия возможностей вести военные, Украина предпринимала действия против России, прогресс наблюдается только на юридическом — в международных судах. Но и эти успехи, в частности в Международном уголовном суде, легко нивелировать неуклюжими решениями в Украине, пишет Валентина Самар, главный редактор Центра журналистских расследований для издания ZN.UA.
Экономический фронт. Ответственность за маневры на этом участке украинский президент и правительство по-прежнему возлагают на западных партнеров. Украина, не уставая призывать США и ЕС ужесточить существующие и ввести новые экономические санкции, в собственной санкционной политике в 2018-м обозначила лишь намерение к принятию нового закона о санкциях, а год запомнится скандалами с «забывчивостью СНБО» внести в санкционные списки российских олигархов. ZN.UA называло три бреши в санкционной политике Украины: отсутствие синхронизации украинских санкционных списков физических и юридических лиц с санкциями США, отсутствие секторальных санкций (ВР Украины не принимала ни одного соответствующего решения), отсутствие наказания за нарушение санкций.
Еще одна брешь, причем ниже ватерлинии, — договорняки с российскими олигархами и бизнесменами помельче, которым ничего не грозит даже после внесения в санкционный список СНБО с ограничением распоряжения активами. Они их спокойно выводят в офшоры и/или продают. Так было с заводом «Днепрметиз», который «Северсталь» подсанкционного Алексея Мордашова продала офшорке с Британских Виргинских Островов; так сейчас наблюдаем покупку Ринатом Ахметовым двух облэнерго, в конечных бенефициарах которых — Александр Бабаков, который, будучи вице-спикером Госдумы, «узаконил» аннексию Крыма.
В заделы на год нынешний можно отнести заседание комитета ВРУ по иностранным делам, прошедшее с участием правительства в закрытом режиме, после которого Минюст начал работу с проектом нового закона о санкциях. Но год двух выборов, конечно, внесет свои негативные коррективы на процесс принятия адекватного вызовам и реалиям закона. И, к сожалению, пока что ни один из кандидатов в президенты не взял эту тему на свое знамя.
Петр Порошенко призывает Запад ввести новые санкции за вооруженную агрессию РФ в Черном море и блокирование Азова, но при этом сама Украина никаких санкций не вводит. Незаконно арестованных и незаконно вывезенных в Россию военных моряков мы и наши западные партнеры называем военнопленными, но в Украине на пятом году войны с РФ этот статус законодательно не закреплен. А финансовое обеспечение правовой помощи в случае плена контрактом с военнослужащим не предусмотрено! И в спешном порядке омбудсмен Людмила Денисова и вице-спикер Ирина Геращенко с приданными силами правозащитников «продавили» изменение в постановление Кабмина и в бюджетной строке, и деньги на адвокатов для военных моряков «нашли» в фонде Министерства по вопросам временно оккупированных территорий и внутренне перемещенных лиц, — из него выдавались деньги на оплату адвокатов для политических заключенных. Статус которых тоже законодательно не закреплен! А поскольку закона нет, постановление о финансовой помощи арестованным в оккупированном Крыму и РФ по политически мотивированным делам и военнопленым «сгорело» с новогодним поздравлением президента. Надо принимать новое. И не дай Бог, если кто-то окажется в застенках ФСБ до того, как его примут по довоенному регламенту КМУ, — деньги на адвокатов и другие расходы будут собирать волонтеры.
Фронт дипломатический, можно сказать, стабилен, а можно — стагнирует. Ежегодные резолюции Генассамблеи ООН по правам человека в Крыму принимаются, но тех, кто «за», все же с каждым годом меньше. Вместе с тем ПАСЕ в прошлом году впервые своей Резолюцией признала Россию страной-агрессором и призвала вывести войска с территории Украины, включая Крым. Но международной переговорной площадки по Крыму все еще нет. Ушли из новостных лент и призывы президента Украины к ее созданию, о формате «Женева+» помнят уже только крымоведы и жители Крыма. Правозащитные организации Украины с крымскими корнями, которые с 2014-го тянут на себе основной груз по мониторингу нарушений прав человека в оккупированном Крыму и Севастополе и правовой помощи пострадавшим от преследований оккупантов, а также по сбору информации и доказательств по военным преступлениям на полуострове для международных судов, несколько лет добиваются создания координационного центра или группы, чтобы аккумулировать усилия, ресурсы и действовать согласованно и эффективно с государственными органами. Увы, органы эту здравую идею отторгают. Наверное, чтобы не мешали работать.
Значительная часть правительственной работы по введению санкций отнесена к компетенции МИДа, он — последнее сито предложений ЦОВ перед утверждением Кабмином. Результат описан выше. Судя по всему, так и не материализовалась идея о ежегодных Информационных нотах МИД Украины — по аналогии с Информационными нотами ЕС, разъясняющими позицию в отношении Крыма и санкционную политику. Хотя, о чем рассказывать?
Блокаду Азова МИД даже не проспал, а длительное время фактически оправдывал действия пограничников ФСБ РФ. Между тем, в условиях необъявленной, но продолжающейся войны, излишне ревностная приверженность фактической стороне права лишала государство прав реальных.Хотелось бы ошибаться, но возможным объяснением такой позиции могли быть интересы Рината Ахметова, экспорт с заводов которого мог бы пострадать, если бы русские «обиделись».
Без сомнения, обострение ситуации у берегов Крыма — в плюс Украине, акт вооруженной агрессии РФ вернул Крым в топы переговоров дипломатов и ленты СМИ. По большому счету, это первое боевое столкновение на крымском фронте за годы выхода из Крыма верных присяге Родине солдат и моряков. Да, оно закончилось взятием в плен 24 военных моряков и утратой трех корабельных единиц и без того бедного военного флота, к возрождению которого не прикладывались никакие усилия. Достаточной информации, чтобы судить, была ли это спецоперация, а если была, то чья разработка, или все по обычному для постсоветской армии случайному совпадению так сошлось, на сегодня нет. Но хотелось бы, конечно, чтобы по уму. По поводу мониторинга досмотров судов в Керченском проливе и Азове эксперты портала Blackseanews отмечают, что с начала декабря, после сконцентрированной реакции лидеров и институтов Запада, россияне поменяли тактику: досмотр судов по-прежнему проводится, но время его уже существенно сократилось и не убыточно для судовладельцев, как ранее. И последняя новость — Россия согласилась с присутствием представителей Германии и Франции в Керченском проливе.
Информационный фронт. По большому счету, роль государства, в котором соблюдаются свобода слова и свобода СМИ, должна заключаться в действиях, гарантирующих это: законы, практика их применения, наказание за нарушение и т.д. Но в воюющей стране должны быть информационные войска. Вы их видели? А они, говорят, есть. Только где?
Вопреки распространенному мнению, они не в составе «МинСтеця», призванного, среди прочего, обеспечивать информирование граждан Украины на оккупированных территориях Крыма и Донбасса и содействовать созданию и донесению этой информации до аудитории. 2018-й в части Крыма был прорывным годом. Нацсовет по телерадиовещанию начал выдачу по упрощенной процедуре лицензий на временное (до деоккупации) вещание на частотах в приграничных с Крымом районах. Впервые за историю существования министерства был проведен конкурс по созданию контента по крымской тематике, по сути госзаказ, который обеспечили эвакуированные из Крыма редакции СМИ. Издано несколько важных исторических исследований.
Но на самом деле за реальную результативность действий на этом фронте отвечают те, кто «МинСтецю» не подчиняется. Самое слабое место Украины — отсутствие целостной всеобъемлющей политики в отношении оккупированных территорий и проживающих на них граждан — икается отсутствием единого голоса и регламента действий государства для своих же граждан. Разноголосица иногда такая, что напоминает психологическую пытку. От своих же. Один пример для понимания того, как легко отдать умы своих граждан для воздействия российской пропаганды. Летом «взорвался» один из химических заводов олигарха Фирташа — «Крымский титан», расположенный на границе с Крымом. Загрязнение окружающей среды по обе стороны Перекопа требовало оперативной информации — что случилось, чем людям это вредит и как спасаться? Однако информация из разных украинских ведомств запаздывала, не была полной и отступала перед агрессивной и качественной в плане подачи манипулятивной информации российских СМИ.И полной информации нет и до сих пор.
Юридический фронт. И вправду прорывной. Государственный Ощадбанк выиграл арбитраж против РФ за утраченные активы в Крыму.
Трибуналу по международному морскому праву предоставлено достаточное количество допустимых доказательств для рассмотрения заявления «Нефтегаза Украины» и его дочерних ГП по утрате активов и месторождений на крымском морском шельфе, и есть основания надеяться, что в этом году мы получим вердикт.
С большим оптимизмом вернулись из Гааги и юристы правозащитных организаций и прокуратуры АРК. Прокурор Международного уголовного суда отметила значительный прогресс в деле «Ситуация в Украине», в рамках которой рассматриваются преступления на Майдане, вооруженный конфликт в Крыму и события на Донбассе, и, по информации правозащитников, в МУС «переходят к финальной стадии предварительного изучения».
«То есть существуют определенные надежды, что в течение следующего года или уже в этом году МУС будет рассматривать вопрос открытия официального расследования по ситуации в Украине, — говорит Виталий Набухотный, юрист Регионального центра прав человека. — Если прокурор придет к выводу, что действительно на территории Украины были совершены такие международные преступления, как военные преступления или преступления против человечности, прокурор обратится в Палату предварительного правосудия МУС о предоставлении санкции прокурору начать официальное расследование. Если это расследование будет начато, прокурор сможет просить МУС выдавать ордера на арест лиц, которые его в этом вопросе будут интересовать».
Оптимизма в этом ключе добавляет то, что все преступления в оккупированном Крыму, которые могут быть квалифицированы как военные (а МУС уже три года кряду определяет ситуацию в Крыму как международный вооруженный конфликт) и которые расследуются в Украине прокуратурой АРК, переквалифицированы по ст.438 Уголовного кодекса, которая полностью соотнесена с международным гуманитарным правом, и, конкретно, — с Женевскими конвенциями о нарушении законов и обычаев войны. Как понимаете, и сама статья, и практика ее применения в довоенное время просто отсутствовали.
Поэтому произошла не просто автоматическая переквалификация «крымских дел». Это была и есть переквалификация всего состава прокуратуры АРК и стремление к повышению квалификации сотрудников органов досудебного расследования — крымских главков Нацполиции и СБУ. Один перечень тренингов, семинаров, встреч с западными консультантами за последние годы занял бы половину этого текста. Напомним также, что ввиду отсутствия все той же целостной политики государства относительно оккупированных территорий возобновление деятельности правоохранительных органов АРК и Севастополя напоминало то ли лоскутное одеяло (сшила из того, что кто пролоббировал), то ли отстойник для генералов, которых надо было пристроить. В результате международные уголовные преступления у нас расследовали: прокуратура АРК, расположенная в Киеве (часть дел — в крымском управлении ГПУ, потом расформированном); главк Нацполиции, расположенный в Одессе (Арсену Авакову срочно надо было куда-то определить генерала Катеринчука, место которого освобождалось для Лордкипанидзе, прилагавшегося к Саакашвили), а главк СБУ возродили в Херсоне. Вот так они и жили.
Но когда прокурором АРК был назначен Гюндуз Мамедов, была запущена переквалификация дел в соответствии с международным правом и были найдены формы сотрудничества с общественными организациями. В результате — в Международный уголовный суд было подано четыре сообщения по военным преступлениям РФ в Крыму. И на подходе пятое.
Правозащитники реально надеются, что в этом, максимум в следующем году (и все равно в 2 раза быстрее, чем Грузия) прокурор МУС начнет официальное досудебное расследование. Это значит, что в Украине откроется офис прокурора МУС, который будет собирать доказательства для суда в Гааге, и туда «пойдут» самые главные военные преступники — от Путина и ниже. Тайная надежда правозащитников — что наиболее упакованная допустимыми доказательствами крымская часть «ситуации в Украине» — будет выделена и станет пилотной в украинском деле МУС.
На этом хорошие новости и заканчиваются.
Потому что в Украине в это время левые конечности правых лидеров из разных частей «тела» условной коалиции власти действуют автономно. Попросту говоря, куда чья рука дотянется. И главный орган досудебного расследования крымских дел, по велению Авакова и Князева, срочно переводится из Одессы в Херсон. Без помещения главка, без квартир для следователей, которых иноземные тренеры обучали технологиям расследования международных военных преступлений. А главное — без аргументированных объяснения причин для таких маневров. Ведь не могут считаться таковыми и достаточными для западных партнеров, затративших немалые средства, желание отдельных чиновников приблизить полицию к админгранице с Крымом.
Этот маневр (истинное назначение которого еще загадка, а на поверхности — контроль нелегального трафика с Крымом) обернется серьезными проблемами в расследовании «крымских дел». По УПК, подследственность их определяется Киевским апелляционным судом, который определяет суд района Киева. Все они, как уже говорилось, теперь расследуются как военные преступления и, соответственно, параллельно собирается база доказательств для международных и национальных судов. Как приближение к границе и отдаление от процессуальных руководителей и судов поможет следствию Нацполиции? Да никак, говорят правозащитники и прокуроры. И дают 6 месяцев задержки в расследовании «крымских дел».
Чем это плохо для движения дела в МУС? Да тем, что Украина должна демонстрировать досудебное и судебное расследование преступлений на своей, пусть и оккупированной, территории в национальных судах. Международный суд — это последняя инстанция, куда Украина обращается, поскольку не имеет возможности привлечь к ответственности престутников, совершивших военные преступления или преступления против человечности.
В нашем случае, похоже, возможен и вариант — не хочет.
Источник: ZN.UA
