«Центр журналистских расследований» продолжает исследовать тему потенциальных угроз, которые таит в себе химическое оружие, затопленное в годы Второй мировой войны в украинской части Черного моря. Вернее, наибольшую угрозу сегодня несет в себе бездеятельность украинского правительства, провалившего госпрограмму поиска и обезвреживания боевых отравляющих веществ (БОВ), которая, напомним, была профинансирована только на 55 процентов, причем две трети средств, как показал аудит Счетной палаты, были использованы с нарушением законодательства. При этом задачи программы были выполнены менее, чем наполовину. После публикации в еженедельнике «Зеркало недели. Украина» ведомственной переписки и выхода в эфир программы «Вопрос национальной безопасности» с первой частью расследования, тему продолжили многие СМИ, в интервью которым чиновники уверяют, что ситуация — под контролем, однако продолжают замалчивать фактическую сторону вопроса. В первую очередь то, что саркофаги с БОВ вместо перезатопления га больших глубинах были брошены на опасном мелководье Керченского пролива. И, во-вторых, что вытекшие из разрушающихся под действием коррозии контейнеров иприт и люизит, хоть и не растворяются в воде и не поднимаются на поверхность, представляют опасность для всего живого в море. Подтверждение тому – результаты исследований ученых в Балтийском море, где, как известно, находятся самые большие свалки химического оружия. Поэтому в ответ на недомолвки и откровенную ложь чиновников мы будем приводить все новые и новые документальные свидетельства.
Начнем с хорошей новости. Среди фактов, которые приводились в опубликованных ZN.UA документах, особую тревогу вызывала информация, изложенная в письме главы Счетной палаты В.Симоненка президенту Украины В.Януковичу о том, что в месте, где обнаружен частично разрушенный контейнер L 400 (район мыса Белый), содержание арсена (мышьяка) в воде превышает допустимый уровень в 3,46 раза, такое же превышение – в районе керченского поселка Героевское, где находятся популярные пляжи, а в море – мидийные банки.
Проверить эти данные, отобрав для исследования образцы ила, придонной воды или биообъектов(водорослей и моллюсков ) в районе свалки разрушившихся контейнеров с БВО возможным не представлялось — нужно знать их точные координаты. Однако, учитывая, что опубликованные документы никто официально не опроверг, что вероятность заражения какой-то части акватории высока, что рыба и рыбопродукты, что называется, — хлеб для местных жителей и ныне в разгаре путина, мы решили сдать образцы рыбы, выловленной местными жителями в Керченском проливе, на экспертизу. Всего по одному параметру – содержанию арсена, который упомянут в письме В.Симоненко и является продуктом распада БОВ.
Сразу оговоримся, что ПДК — предельно допустимая концентрация — арсена (мышьяка) в морской рыбе гораздо выше, чем для других видов продуктов – 5 миллиграммов на килограмм. Для сравнения – ПДК арсена в мясе 0,1 мг/кг. Объясняется такой разброс просто: в морепродуктах (рыбе, моллюсках и водорослях) мышьяка много, что называется, отроду – это продукты с высоким его содержанием. (Может, поэтому в советские времена рыбный день был всего один раз в неделю? :).
Первой в лабораторию республиканской СЭС мы сдали кефаль, выловленную в районе поселка Героевское. По истечению положенных и обещанных трех дней эксперты сообщили, что результат их озадачил, поэтому они сделают анализ повторно. Через неделю нам сообщили, что мышьяк в рыбе есть, но его концентрация гораздо ниже ПДК – 0,65 мг/кг из пяти предельных.
Чтобы увериться в том, что есть керченскую рыбу таки безопасно, мы решили провести повторное исследование с привлечением уже двух лабораторий – республиканской СЭС и «Крымского научно-производственного центра стандартизации, метрологии и сертификации». Для анализов был передан бычок, выловленный в керченском районе Аршинцево и купленный нашими коллегами у местных рыбаков. Результат анализов произвольно разделенного нами киллограмма бычка в двух лабораториях не совпал, он разнился почти в два раза, но в обоих случаях получился успокаивающим: соответственно, 0,32 и 0,57 миллиграмма арсена на килограмм рыбы.
Эти результаты – повод для оптимизма, но не более, поскольку загрязнение продуктами распада БОВ, как было нам известно, наблюдается в непосредственной близости от самого объекта химоружия, места затопления которых абсолютно неоправданно держатся в секрете. Поэтому далее — новость плохая. Есть документальные свидетельства того, что в местах свалок химоружия и водоросли, и крабы, и рапаны загрязнены продуктами разложения ОВ.
В распоряжении «Центра журналистских расследований» оказались документы, о которых на протяжении пяти последних лет упоминали, но никогда не публиковали. Гендиректор предприятия «Ситалл» Геннадий Рубцов передал нам копии документа, оригинал которого (с мокрыми печатями) был ему адресован.Это фрагменты отчетов о результатах экологического мониторинга участка акватории Черного моря в районе мыса Сотера (Большая Алушта), направленные Рубцову директором госпредприятия «Военконверс-43» — Харьковского филиала «Экоцентр-42» МО Украины в декабре 2011 года. Отчет о научно-исследовательской работе датирован 2007 годом, проводилась она в рамках все той же госпрограммы по поиску и обезвреживанию остатков химоружия. Предоставлялся он Рубцову на 8 листах, нам он передал четыре. В этом фрагменте отчета есть две таблицы. Таблица 11 содержит анализы проб морской воды и донных осадков в районе мыса Сотера (участок «Мыс Сотера»). Перечень обнаруженных загрязняющих веществ насчитывает полтора листа. Все приведенные в таблице соединения, как говорится в отчете, «относятся к продуктам распада боевых отравляющих веществ и занесены в перечень веществ-прекурсоров Секретариата ОЗХО», т.е. — Организации по запрету химического оружия.
Концентрация мышьяка в придонных слоях морской воды участка – на уровне фоновых значений и превышение ПДК не зафиксировано, таковое обнаружено только в двух пробах донных осадков (максимальное превышение в 1,35 раза).
Зато на участке обнаружено присутствие диметилового эфира фосфориновой кислоты – продукта распада фосфорорганических БОВ зарин и зоман. Там же – и соединения, являющиеся продуктами распада ипритов, что также подтверждает загрязненность участка «мыс Сотера» боевыми ОВ.
В таблице 12 приводятся результаты исследования биологических объектов на содержание арсена – водорослей, крабов, рапанов и морских коньков. Превышение ПДК мышьяка ученые обнаружили в каждой второй из десяти пробе Превышение концентрации – от 1,245 до 3,075 раз.
И такое загрязненное место как участок «Мыс Сотера» не один. Среди предоставленных Г.Рубцовым листов отчета есть и карта мест экологического обследования акватории в 2003-2008 г.г., на которой указаны шесть участков, где были обнаружены продукты разложения БВО. Один участок – у Щолкино, два. – В Керченском проливе, в уже известных нам местах – у мыса Белый и в районе м.Сотера, и два участка в Севастополе, у мысов Херсонес и Фиолент. Однако что затоплено в этих местах и что является объектом загрязнения, сколько их и на какой глубине и отдаленности от берега – неизвестно.
С большим трудом, но начинает проясняться ситуация с найденными и брошенными на мелководье контейнерами с БОВ. Ответы на информационный запросы, которые мы направили в Министерство обороны и Госслужбу по чрезвычайным ситуациям, новых фактов, проясняющих ситуацию с выполнением программы по обезвреживанию контейнеров с химическим оружием, принесли крайне мало. Минобороны переложило ответственность за ответ на подчиненную ему теперь Госслужбу по ЧС, хотя в выполнении программы у оборонного ведомства были и свои задачи. В свою очередь, замначальника госслужбы С.Данилюк не утруждал себя ответами на пять вопросов, а лаконично проинформировал, не называя количества, что вблизи Севастополя и в Керченском проливе за время выполнения программы в двух морях было обследовано аж 30 кв.км акватории, «обнаружено и обезврежено объекты с остатками химического оружия на доступных водолазам глубинах».
Тем не менее, поскольку тему подхватили и другие СМИ, представителям Госслужбы все же пришлось отвечать на вопросы журналистов и даже опровергать своих коллег, которые два года назад тоже уверяли общественность, что ситуация под контролдем, а контейнеры с химоружием затоплены за 15 км от берега и на глубине в 150 метров (заявление начальника крымского главка МЧС Недобиткова).
Начальник департамента Госслужбы по чрезвычайным ситуациям Григорий Марченко в эфире «5 канала», отвечая на вопрос ведущего Р.Чайки, действительно ли контейнеры затоплены на таких глубине и отдалении от берега, помявшись, произнес, что у Госслужбы таких данных нет.
Григорий Марченко озвучил и количество найденных и уже омоноличенных контейнеров с ипритом и люизитом- их 117. И 60 из них остались на технологической площадке в Керченском проливе, как и сообщалось в опубликованных ЗН документах .Однако добиться ответа на вопрос, на какой глубине они находятся и не создают ли опасности для судоходства и экологии в Керченском проливе, не удалось. «Они находятся на глубине менее ста метров», — уклончиво сказал чиновник.
Данный ответ мало назвать некорректным – он явно недостоверен. Напомним, что в письме заместителя министра по чрезвычайным ситуациям Виталия Романченко в Кабинет министров о ходе выполнения задач по обезвреживанию химического оружия, среди прочего указано, что в 2010 году два омоноличеных контейнера впервые были транспортированы на значительное расстояние, что дало возможность отработать технологии эвакуации саркофагов на большие морские глубины. Дословно:«Опрацьована технологія вилучення із грунту та переміщення у підводному стані двох омонолічених саркофагів із району 691 до району 690. Відстань буксирування склала 25 кілометрів. Таким чином, проведено перше експериментальне відпрацювання складових технології евакуації омонолічеинх саркофагів нід робочих майданчиків до місць перезатоплення у Чорному морі».
Итак, 60 саркофагов, как следует из ведомственной переписки, не были перезатоплены на больших глубинах, как того требовала технология и программа, а остались лежать на рабочих площадках, на глубине в 5 метров, создавая навигационную опасность. Судя по описанию, это район между мысом Белый и остроома Тузла. Два омоноличенных саркофага, как писал замминистра МЧС , были транспортированы из района 691 в район 690. Нам удалось получить навигационные карты с обозначением этих засекреченных районов сразу из нескольких источников.
Район 691 – это акватория города Керчи, возле Керченского рыбного порта, район 690 – акватория озера Тобечик. Григорий Марченко заявил, что саркофаги находятся на глубине «менее 100 метров». Однако если посмотреть на глубины, обозначенные на горизонтальных линиях навигационной карты, то мы увидим, что в районе 690, куда транспортировали саркофаги, глубины составляют от 2 до 4 метров.
То, что саркофаги находятся там до сих пор, свидетельствует тот факт, что данные районы имеют значительное ограничение для судоходства. «В режиме плавания в Черном и Азовском морях эти районы обозначены так: запретные для постановки на якорь, лова рыбы придонными орудиями лова, подводных дноуглубительных и взрывных работ и плавания с вытравленной якорь-цепью», — сообщил наш источник.
Таким образом, можем констатировать, что в Керченском проливе есть реальная навигационная угроза, устранение которой не терпит отлагательства. Военные и спасатели должны убрать за собой брошенные на мелководье саркофаги, пока в очередной шторм на них не выбросило какой-нибудь сорванный с якоря сухогруз.
Заметим также, что общим местом в заявлениях украинских чиновников и даже ученых стало апеллирование к ситуации в Балтийском море, где, по последним данным было затоплено около 15 тысяч тонн боеприпасов с ОВ. Мол , у нас затопленных БОВ намного меньше, а вот там — много, но все спокойно. Это также дезинформация, поскольку на протяжении последнего десятилетия балтийские страны столкнулись с серьезными последствиями разрушения контейнеров с химоружием. По словам доктора Яцека Белдовского (Институт океанологии Польской академии наук), 80% затопленных в Балтике ОВ составляет иприт, в нескольких местах обнаружен также табун. Исследования подтвердили: у рыб, плавающих в местах свалок оружия, наблюдаются генетические дефекты.
«Наши исследования показали, что в Готландской впадине находится около 8 тысяч тонн боеприпасов, которые загрязняют окружающую среду. Мы подтвердили, что дно рядом с этими объектами загрязнено. Рыбы, плавающие в местах расположения затонувшего оружия, имеют больше болезней, чем те, что живут в других регионах моря. У них также наблюдаются генетические дефекты. До сих пор это было скорее предположением. », — говорит Я.Белдовский.
И напоследок – о документе, который способен вызвать смех до слез.
После публикации в «Зеркале недели» еще раз подчеркнем – официальных документов и выхода программы «Вопрос национальной безопасности» с комментариями ученых –экологов, специалисты Государственной Азово-Черноморской экологической инспекции выехали «на вероятное место загрязнения» акватории. Указана дата – 31 октября, из чего следует, что выход был единичным.
«При визуальном осмотре акватории Керченского пролива фактов загрязнения обнаружено не было. Остатков бочек, в которых вероятно хранилось химическое оружие, не зафиксировано, посторонние запахи, которые бы указывали на испарение химических веществ не обнаружены, случаи массовой гибели водных живых ресурсов в течение летнего периода 2013 года не зафиксированы», — говорится в ответе на информационный запрос ТРК «Бриз», подписанном начальником Госэкоинспекции О.Медведевым.
Исходя из изложенного, картина проверки крымскими экоинспекторами видится следующей: экологи вышли в пролив, посмотрели по сторонам (о водолазах речь не идет!) – бочек из-под боевых ОВ не увидели. Запаха горчицы и чеснока, характерного для иприта, или герани (люизит) обоняние инспекторов в морском бризе тоже не зафиксировало. Вывод: факты загрязнения не подтвердились. Из чего следует, что экоинспекторы и их начальник, подписавший ответ, смутно себе представляют химические характеристики БОВ, иначе бы они знали, в каком состоянии тот же иприт (а это жидкость) должен был лежать на дне пролива, затвердевая в холодной воде.
Экологи также взяли пробы воды в районе мыса Белый и пос. Героевское. Где конкретно – не указано. Экспертиза выявила превышение в морской воде ПДК железа в 3,2 — 4 раза, нефтепродуктов в 1,2 — 1,8 раза. А вот по поводу загрязнения БОВ ничего сказать не представилось возможным. И не только потому, что иприт в воде не растворяется. А потому, что «лаборатория Госэкоинспекиции не аттестована на проведение лабораторных исследований по вопросам выявления в морской воде отравляющих веществ»!
Расследование проводилось при поддержке SCOOP – сети журналистов-расследователей Восточной Европы, России, Кавказа, Центральной Азии и Западной Африки, основанной Датской ассоциацией журналистов-расследователей (FUJ).
