Уже больше месяца Россия терроризирует в Азовском море суда, направляющиеся из Керченского пролива в украинские порты. Экономическая война происходит теперь и на море. На руках России все козыри — и двусторонние соглашения о статусе Азовского моря, по которым РФ может вести себя как хозяин в любой его точке, и значительное преимущество в военной силе — Украина даже не имеет в регионе военно-морских сил, а катера пограничников не могут на равных противостоять российскому агрессору.
О том, почему молчит Украина в ответ на дерзкие действия России, на чьих интересах играет Москва, задерживая судна в Азовском море, и не приведет ли пассивность украинской власти в этом кризисе к тем же результатам, к каким четыре года назад привела беспомощность Киева во время аннексии Крыма, рассказал Андрей КЛИМЕНКО, эксперт Фонда «Майдан иностранных дел» и главный редактор издания Вlackseanews в эфире программы «Вопрос национальной безопасности» (телепроект Центра журналистских расследований, эфир ТРК Черноморская от 5 июня 2018).
Валентина Самар: На протяжении последних двух недель вы остаетесь почти единственным спикером по проблематике происходящего в Азовском море. С одной стороны, такое впечатление, что Россия не просто усиливает там свое присутствие, а уже потихоньку оккупирует весь Азов. С другой стороны, мы не слышим даже легкой обеспокоенности со стороны официальных украинских органов ни на международном уровне, ни внутри Украины. И есть уже версии, что таким образом Россия хочет дожать Украину, чтобы та дала воду на Крым. Ваша версия — что происходит и какие последние новости из морского фронта?
Андрей Клименко: Из новостей — было задержано турецкое судно вблизи Бердянска. Что происходит? Точно можно сказать, что начался новый этап экономической войны. Эта экономическая война имеет первую ближайшую цель — блокирование бердянского и мариупольского портов. Это уже третий этап блокировки. Первый — это была геометрия моста (Керченского — ред.), после чего почти половина флота, который ходил в Бердянск и Мариуполь, уже не может ходить.
Валентина Самар: Из-за высоты его арки — теперь там не проходят крупные суда.
Андрей Клименко: Тем более, что они идут в балласте, без груза, а когда судно не сидит в ватерлинии, оно значительно выше. Но это было известно больше года. Я участвовал в закрытом совещании у министра Омеляна, где были несколько ведомств, и мы говорили тогда, что это политическая геометрия моста, ее цель было ограничить экспортный трафик Украины из портов Азовского моря.
Второй этап начался 30 апреля, когда российские пограничники (а они в России входят в структуру ФСБ) начали досмотр, проверку судов, идущих в Мариуполь и Бердянск, в Керченском проливе. проверки длились до полутора-двух часов. Затем с середины мая они переместили эту зону досмотра судов на середину Азовского моря, затем они выдали предупреждение о закрытии морского участка южнее Бердянского залива, будто бы там будут учения со стрельбами. Стрельб не было, но уже с 19-го мая начались остановки, задержания и досмотр ФСБ этих судов на расстоянии 25 км от Бердянска. А потом, в последние дни, эти задержания судов происходили уже на расстоянии 10 км от берега Украины, в районе между Бердянском и Мариуполем. Даже когда в конце мая были три дня штормовых, и российские катера не могли выходить в Азовское море, то они потом свой план догнали: когда суда выходили из Азовского моря, проходили Керченский мост, то на выходе в Черное море было несколько дней назад задержано сразу 8 судов. Причем время задержания составляло до 10 часов. То есть, это очень умные, очень системные действия, направленные на то, чтобы никто не ходил к портам Мариуполя и Бердянска.
Валентина Самар: Некоторые российские спикеры объясняли такие «превентивные», на их взгляд, действия тем, что нужно обезопасить свой дорогой мост от каких-либо украинских или других террористов, поэтому идет досмотр судов. Но по такой логике, должны досматриваться и суда, идущие в российские порты. Задерживаются ли они?
Андрей Клименко: Нет. По такой логике, морская охрана Украины должна досматривать весь российский морской трафик в Таганрогском заливе. Там у нас есть Новоазовск, там есть часть оккупированной территории Донецкой области вблизи Мариуполя. И у нас могут быть такие же предположения, что российские суда, которые выходят из Ростова и Таганрога, везут что-то пророссийским сепаратистам или тем российским воинским частям, которые там находятся. Но для этого, наверное, надо иметь характер, причем не только морским пограничникам, но и людям на Банковой и тем, кто управляет домом на Михайловской площади.
Валентина Самар: Украина закрыла три района на время учений для того, чтобы также проводить стрельбы, которые запланированы на все три летних месяца.
Андрей Клименко: Я скажу, что, наверное, это максимум, что могут сделать украинские военные моряки без разрешения главнокомандующего. Это очень правильное действие, и это делается уже не в первый раз — так было и в 2016-м, и в 2017-м годах. Это сделано грамотно, и это в какой-то мере делает невозможным прохождение каких-то военных или полувоенных катеров России в районах, прилегающих к Мариуполю и Бердянску. Но я бы с большим удовольствием увидел, как ВМС Украины заявили, что они будут стрелять в центре Таганрогского залива где-то поблизости Ейска, ведь иначе это тоже выглядит беззубо.
Валентина Самар Что дает закрытие этих трех районов?
Андрей Клименко: Это минимальная возможный ответ в пределах компетенции командующего военно-морских сил Украины и командующего ООС. За последние две недели у нас побывали многие военных дипломатов, начиная с уровня посла и секретаря, и заканчивая уровнем военно-морских атташе стран, которые мы считаем своими союзниками. Вопрос у них был такой: раз Россия имеет право находиться в любой точке Азовского моря, то и украинские катера имеют право быть в любой точке этого моря. Почему же они не действуют в ответ? Они могут сопровождать суда, могут мешать остановкам судов, идущих из украинских портов или наоборот. Потому что защита портов и своих национальных потоков — это вопрос национальной безопасности государства. И я должен сказать, что эта беззубость тем, кто наблюдает за этой ситуацией, напоминает крымскую ситуацию в 2014-м году. Также прослеживается аналогия с ситуацией в Дебальцево, когда все криком кричали, что там есть угроза. Но все молчали, и случилось то, что случилось, и никто за это не отвечает.
Фото investigator.org.ua
Валентина Самар: чья это беззубость?
Андрей Клименко: Тех, кто в нашем государстве отвечает за национальную безопасность и оборону и внешнюю экономическую деятельность. Это президент, офис президента, СНБО и Министерство иностранных дел.
Валентина Самар: Ваша версия — откуда эта беззубость? Это уже просто невозможно не замечать. Тем более, столько есть обращений экспертов, заявления представителей командования украинским флотом, есть люди, которые оборонные вещи комментируют на очень высоком профессиональном уровне. В чем проблема?
Андрей Клименко: Я не знаю, чем руководствуется главнокомандующий и министр иностранных дел. У меня нет ответа на этот вопрос. Я знаю, что эти вопросы относятся не только от экспертного сообщества или журналистов, эти вопросы относятся и военными. Но имеем то, что имеем — молчание в ответ. Конечно, на таком фоне, когда первые лица государства не считают необходимым объяснять что-то своим избирателям, гражданам Украины, возникают различные версии и модуляции — например, что это давление России, чтобы мы открыли Северо-Крымский канал и дали воду. А главный потребитель воды в Крыму — это не сельское хозяйство, это химические заводы на севере Крыма, принадлежащие господину Фирташу. Завод «Титан» был построен сразу после прокладки Северо-Крымского канала именно потому, что там появилась вода. А здесь есть другой украинский олигарх господин Ахметов, который очень заинтересован в том, чтобы работали порты. Конечно, возникают версии, что они договорились: россияне говорят, чтобы мы пустили воду по Северо-Крымского канала, потому что в Крыму действительно катастрофа с водой, а они не будут мешать работе Фирташа и Ахметова.
Валентина Самар: Но сейчас они сами давят на Ахметова, поскольку это именно с его металлургических заводов вывозят кораблями продукцию на экспорт. Где же логика?
Андрей Клименко: Кроме того, я уверен, там есть и другая составляющая. Мариупольский порт очень большой, там работает более трех тысяч человек, Бердянск — это та же Феодосия, Бердянский порт — это крупный налогоплательщик, и там тоже работает более трех тысяч человек. Можно создать ситуацию, когда порты будут вынуждены увольнять работников, и под давлением социального взрыва — а мы знаем, что там есть пророссийские силы — заставить пойти на уступки.
Валентина Самар: Андрей, ваших замечаний относительно ситуации в Азовском море почему-то не слышат. И мне кажется, что такая глухота связана, прежде всего, с какими нам неизвестными политическими раскладами. Ситуация усугубляется и тем, что Россия увеличивает свое присутствие не только в Азовском море, но и в Черном. На смену кораблям охраны ФСБ, то есть пограничников, на охрану «вышек Бойко» — украденных у Украины газовых платформ — прибыли уже ракетные корабли Черноморского флота. То есть, газовые платформы «Черноморнефтегаза» сейчас охраняются боевыми ракетными кораблями. Что это значит?
Андрей Клименко: И Азовское, и Черное моря, по выражению президента Турции господина Эрдогана — это русское озеро. Я тоже не могу сам себе ответить, почему мы не видим разведки в ее морском компоненте. Мы видим только непонятные задержки по двум американским кораблям береговой охраны. Более того, мы подробно анализировали в нашей книге «Серая зона. Крымский полуостров: четыре года оккупации» следующее: к 2020-му году на Черноморском флоте ожидают включения в состав флота еще одиннадцати носителей ракет «Калибр». Кроме фрегата третьей серии, который придет после дня ВМФ, остальные будут построены на заводе «Залив» в Керчи и на заводе «Море» в Феодосии. То есть, России больше нет необходимости откуда-то с Балтики или Татарстана доставлять сюда корабли — они будут строиться в Крыму. И у меня возникает вопрос: а против кого это делается? Это будут корветы ближней морской зоны. Нам нельзя считать, что война закончилась. Путин после президентских выборов — это другой Путин, чем тот, который был до выборов. У него сейчас эйфория, он получил ярлык на царство, он делает, что хочет. Он поссорил Северным потоком Европу, расколол ее на две части, сейчас будут проблемы с санкциями. Он поссорил Европу тем же потоком с Соединенными Штатами. А сейчас он еще договорился с Болгарией — членом НАТО и ЕС, вторая нитка Турецкого потока пойдет через Болгарию. Это экономическая война. Когда началась Вторая мировая война, первое, что сделал Черчилль, когда стал премьер-министром — создал Министерство экономической войны, которое проанализировало все экспортные, импортные, транспортные, морские и все другие потоки Германии. И это Министерство в течение нескольких месяцев делало все, чтобы их отрезать.
Мы сейчас имеем очень дельные предложения Министерства инфраструктуры о том, чтобы запретить движение по украинским рекам и портам судов, принадлежащих России. Адмирал Кабаненко дополнил эти предложения тем, что нужно то же самое сделать по украинской части Дуная. И это уже будет очень больно, ведь там российские суда идут в Германию, в Сербию, в Австрию. Там очень большие перевозки. И там может быть террористическая угроза и Украине, и Молдове.
Валентина Самар: Это ведь танкеры.
Андрей Клименко: Да. Посмотрите, «Нафтогаз Украины» воюет, надо воевать и здесь.
Валентина Самар Если мы выбрали судебную, политическую, дипломатическую борьбу с врагом, если у нас нет сил для военной борьбы, значит, нужно этим путем и идти, если мы хотим побеждать или хотя бы не терять. Так, «Нафтогаз» выиграл международный арбитраж у «Газпрома». Также есть новость, что в Нидерландах суд арестовал имущество и активы, которые принадлежат «Газпрому» на сумму 2,6 миллиарда долларов, которые «Газпром» должен отдать «Нафтогазу Украины». То же самое могло бы быть с судебными исками против Российской Федерации, если бы Украина начала этим заниматься, как только Россия полезла в Керченский пролив, чтобы бросать свои электрические цепи, строить «энергомост», готовить строительство мостового перехода. Украина дождалась, пока это все запустилось, а только потом передала документы в суд.
Андрей Клименко: Где они будут рассматриваться еще лет пять, а то и десять.
Валентина Самар: То есть не работает Министерство иностранных дел, которое должно быть модератором этого всего процесса, кроме хозяйствующих субъектов, которые судятся сами по себе — и «Нафтогаз», и «Ощадбанк» и «Черноморнефтегаз» — отдельные иски, касающиеся имущества в Крыму.
Мы были очень удивлены, когда увидели последнее обновление санкционных списков Украины, которое состоялось в мае. Президент рассказывал, что они гармонизированы с американскими и европейскими списками, но почему-то долго их не подписывал, и они не были опубликованы. Мы начали звонить в администрацию президента, в СНБО, писать им запросы, и в конце концов они были опубликованы. Там было много физических и юридических лиц, но нас интересовало то, что касается ситуации в морях и проливах, несоблюдение санкционного режима закрытых украинских портов. Я была удивлена, что там всего несколько судовладельцев. Почему так? Я знаю, что как раз здесь никаких вопросов нет — все зафиксировано, задокументировано не только вами. Прокуратура открыла уголовные производства, задерживаются суда, а в списках их нет. Что происходит?
Андрей Клименко: Я думаю, проблема в том, что нет условного Министерства экономического войны. Я знаю, кто персонально занимается санкциями в США. Это известная фамилия и известный орган. Я знаю, что ранее в ЕС не было институции, которая занималась бы санкциями, но несколько месяцев назад у них тоже появилось лицо, которое занимается этим вопросом, в том числе есть такой человек и в представительстве ЕС в Украине. А в Украине я не знаю, кто занимается вопросом санкций.
Валентина Самар Все и никто.
Андрей Клименко: Все и никто. Поэтому появляются такие списки. Помните, когда не было прокуратуры АРК, у нас не было уголовных дел по крымской тематике.
Валентина Самар: Они были, но были разбросаны по всей стране.
Андрей Клименко: Именно так. Сейчас есть прокуратура, СБУ и Национальная полиция Крыма, есть кому расследовать, есть кому обеспечивать процессуальное руководство, и есть Одесский морской отряд, который может выполнять оперативно-розыскные действия, задержания и прочее. То есть нужна организация. А раз создание института — это долгий процесс, то надо заявить, что есть такая рабочая группа при СНБО, назвать фамилию руководителя группы, телефон, чтобы граждане могли обращаться.
